В последнем, кажется, классе школы я начал писать стихи. Удивительно, что не раньше. Даже не стихи по большей части, а тексты песен для рок-группы, которая так никогда и не материализовалась. Хотя мой школьный друг Шурик и написал музыку для нескольких из них, но исполнять было некому. Мне всегда казалось удивительным, кстати, что хорошие тексты песен обычно выглядят очень бледно как стихи.
Так или иначе, я занимался этим несколько лет, после чего творческий порыв постепенно сошёл на нет. Выяснилось, что семейная жизнь и стабильная ежедневная работа вдохновению не очень способствуют.
Вспомнил вот одно из последних стихотворений, которое тогда написал. Семнадцать лет назад, подумать только. Оно мне до сих пор нравится, хотя и не очень-то оптимистическое. Без названия, нерегулярным ритмом и рифмой, но какое получилось.
Образ иглы, входящей в слепок (в последних двух строчках) — из одного из моих самых любимых стихотворений Райнера-Мария Рильке, «Осколки потерянных дней» (Fragmente aus verlorenen Tagen).
Так или иначе, я занимался этим несколько лет, после чего творческий порыв постепенно сошёл на нет. Выяснилось, что семейная жизнь и стабильная ежедневная работа вдохновению не очень способствуют.
Вспомнил вот одно из последних стихотворений, которое тогда написал. Семнадцать лет назад, подумать только. Оно мне до сих пор нравится, хотя и не очень-то оптимистическое. Без названия, нерегулярным ритмом и рифмой, но какое получилось.
* * *
Кто там стучит в ворота к нам своей железною рукой?
Кто, сгорбившись, сидит и просит милостыню тщетно,
Но всё равно никак не выйдет на покой?
Та, чьи слова и мысли белы, словно пена на губах.
Та, что рисует мелом крестики на выбранных заранее домах и городах.
И мы сквозь стук глядим вокруг и молча принимаем
То, что нам явлено окрест.
Своей безмолвной жизнью превращаем белый крестик в чёрный крест.
От ней вовеки не дождёшься ни прощенья-избавления, ни страха, ни стыда.
Она является обычно как мимолётное видение,
А после входит лично, остаётся навсегда.
А если вдруг, замкнувши круг,
Она с неспешною ленцою убирается с крыльца,
Мы остаёмся, как в распятьи, в её распахнутом объятьи,
Ложимся спать, снимаем платье,
Смотрим в пол и ждём конца.
Она является вначале юной девой в белой шали,
Ну а после входит лично, метит мелом города.
И стук её стального шага, словно иглы злого мага,
Входит в глину наших слепков, остаётся навсегда.
Образ иглы, входящей в слепок (в последних двух строчках) — из одного из моих самых любимых стихотворений Райнера-Мария Рильке, «Осколки потерянных дней» (Fragmente aus verlorenen Tagen).
Tags: