Судьба Мастера

Немало времени ушло на её постройку. Но вот она была почти готова, и рабы отбивали с неё последние куски глиняной облицовки.

Другие рабы усердно натирали её бока серебряным песком, которые уже начинали сверкать на солнце мягким естественным светом молодой бронзы. Целую неделю охлаждали её в литейной яме, но она была ещё тёплой.

Верховный астроном Крулла сделал лёгкое движение рукой, и носильщики опустили его трон в тени корпуса.

Вот ведь рыба, подумал он. Огромная летающая рыба. Да вот только каких морей?

— Воистину величественно, — прошептал он. — Настоящее искусство.

— Ремесло, а не искусство, — возразил стоявший рядом коренастый человек. Верховный астроном медленно повернулся и встретился глазами с его немигающим взглядом. Взгляду не особенно сложно быть немигающим, когда на месте глаз находятся два золотых шара. Их блеск сбивал с толку, мешал концентрироваться.

— Воистину мастерство, — с улыбкой согласился Верховный астроном. — Полагаю, на всём диске не найдётся равного тебе ремесленника. Не так ли, Златоглаз?

Ремесленник помедлил с ответом. Его обнажённое (если, конечно, не считать пояса с инструментами, наручного абака и сильного загара) тело напряглось, постигая скрытый смысл этого утверждения. Золотые глаза как будто бы видели иные миры.

— И да, и нет, — промолвил он наконец. Младшие астрономы за троном выдохнули в ужасе, услышав столь дерзкое нарушение этикета, но Верховный астроном не повёл и бровью.

— Продолжай, — только и сказал он.

— Мне не хватает некоторых незаменимых умений, — произнёс мастер-ремесленник. — Но всё-таки я — Златоглаз Среброрук Дактилос. Я сконструировал Металлических воинов, сторожащих врата Могилы Питчиу. Я спроектировал Световые дамбы Великого Нефа. Я построил Дворец Семи пустынь. И вот, — он постучал по своему глазу, отозвавшемуся тусклым звоном, — когда я построил армию големов для Питчиу, он одарил меня золотом, а затем, дабы моя работа осталась непревзойдённой, выколол мне глаза.

— Мудро, хотя и жестоко, — сочувственно заметил Верховный астроном.

— О да. Так мне пришлось научиться слышать твёрдость металлов, видеть пальцами. Я научился различать руды по вкусу и запаху. Я выковал себе глаза, но не могу научить их видеть. Затем я был призван построить Дворец Семи пустынь. Эмир осыпал меня серебром, а затем (не могу сказать, что я был сильно удивлён) повелел отрубить мне левую руку.

— Смертельная помеха в твоём деле, — понимающе кивнул Верховный астроном.

— Из части того серебра я, используя своё непревзойдённое знание рычагов и механизмов, сконструировал себе новую руку. Своё дело она знает. После того, как я создал первую из великих Световых дамб, племенные старейшины Нефа вознаградили меня тончайшими шелками, после чего перерезали сухожилия, чтобы не дать мне бежать. Пусть это и далось мне нелегко, но я сконструировал из шелков и бамбука летающую машину и стартовал с верхней башни моей тюрьмы.

— После чего тебя окольными путями занесло в Крулл, — подытожил Великий астроном. — Поневоле задаёшься мыслью, почему бы тебе не сменить профессию. Возьмём, скажем, выращивание салата. Казалось бы, оно несёт в себе пониженный риск смерти в рассрочку. Так что же ты упорствуешь?

— У меня хорошо получается, — пожал плечами Златоглаз Дактилос.

Верховный астроном вновь всмотрелся в бронзовую рыбу, сверкавшую, как начищенная труба, в полуденном солнце.

— Какая красота, — пробормотал он. — Совершенно бесподобно. Скажи-ка, Дактилос, не мог бы ты мне напомнить, что я обещал тебе в награду?

— Ты поручил мне разработать рыбу, которая сможет плавать в морях пространства между мирами, — заученно проговорил мастер. — За это… за это…

— Да-да… — промурлыкал Верховный астроном, поглаживая бороду. — Моя память уж не та, что была.

— За это, — продолжал Дактилос вполне уже безнадёжно, — ты обещал отпустить меня на все четыре стороны и воздержаться от отрубания конечностей. Никаких сокровищ я не прошу.

— Ах да. Теперь припоминаю.

Старик махнул венозной рукой и прибавил:

— Я лгал.

Раздался чуть слышный свист, и золотоглазый покачнулся. Он посмотрел на торчащую из груди стрелу и устало кивнул. Капля крови расцвела на его губах. Вся площадь в полной тишине (за исключением нескольких мух, жужжащих в ожидании) смотрела, как серебряная рука поднялась и ощупала наконечник стрелы.

— Бракоделы, — с укоризной прошептал Дактилос и рухнул навзничь.

Верховный астроном потрогал тело ногой и глубоко вздохнул:

— Как и подобает, мы объявляем краткий траур по великому мастеру.

Трупная муха приземлилась, было, на золотом глазу, но тотчас в изумлении улетела прочь.

— Пожалуй, достаточно, — объявил Верховный астроном, и жестом велел рабам унести тело.

Терри Пратчетт, из книги «Цвет волшебства», перевод мой