![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Визит молодого человека
На выходных старшенький вдруг заехал в гости из уездного города Н., где он проходит летнюю стажировку, и не один, а с парой приятелей: индийцем Роном и китаянкой Алисой. Я, естественно, взял их пройтись под парусом.
* * *
Мой старшенький много лет занимался хождением под парусом, и он совсем не профан в этом деле, но его манера управления лодкой очень интересная. Он принимает какие-то свои решения в своём внутреннем мире, недоступном моему пониманию, сохраняет невозмутимое спокойствие и совершенно не реагирует на события в реальном мире. Этакий дзен-рулевой. Прямая мне противоположность.
И вот идём мы против ветра — крутым, так сказать, бейдвиндом. Старшенький — на румпеле. Лодка, как ей и положено, круто кренится. Я сижу на нижнем, подветренном, борту, и смотрю вперёд, чтобы мы никуда не въехали ненароком.
И вот я вижу, что лодка начинает крениться всё больше и больше. Ну, бывает, может ветер поменялся. В такой ситуации рулевой должен повернуть лодку ближе к ветру, и этим уменьшить крен.
Рулевой, однако, сохраняет олимпийской спокойствие и ничего не предпринимает.
А может, и предпринимает (я не вижу), но явно что-то не то.
Лодка кренится всё больше и больше, и очень скоро (примерно через столько времени, сколько у вас заняло дочитать до сюда) океанская вода начинает лениво переливаться через борт.
Такое со мной бывало, хоть и нечасто. Я недоумённо смотрю на это дело и жду, что рулевой наконец-то выпрямит лодку. Я не хочу советовать молодому человеку, он в таком возрасте, когда лучше выразить ему полное доверие.
Рулевой сохраняет олимпийской спокойствие и ничего не предпринимает.
Проходит ещё несколько секунд. Борт пропадает в воде, и я отчётливо вижу, как весь Атлантический океан начинает вливаться в лодку. На этом месте моё терпение кончается. Я, не глядя, протягиваю руку (такое впечатление, что откуда-то из-под воды, хотя на самом деле она только до меня долилась), нащупываю румпель и одним движением выпрямляю лодку.
Воды выливается обратно в океан. Крен лодки выправляется до нормальной величины. Рулевой продолжает рулить, как будто ничего не произошло.
И только жена смотрит на меня неодобрительно.
Жена не одобряет присутствия океана в лодке. Жена полагает, что океан должен быть снаружи.
Я с ней согласен.
* * *
На обратном пути мы видим лодку, крепко севшую на мель. На подводных скалах рядом с Замковым островом, за зелёными маркерами "7" и "5А".
Это хорошо известная (и хорошо отмеченная!) мель, и они безусловно виноваты сами, но у меня всё равно сжимается сердце от сочувствия к ним. Я писал о чувстве ужаса и холодной безнадёги, которое охватывает, когда садишься на мель. По крайней мере мне повезло (будем так считать), я сел на мель на малой воде — на полном отливе. Достаточно было подождать двадцать минут, и прилив поднял нас.
Но вы посмотрите на этих несчастных! Лодка лежит на скалах, и моряки гуляют пешком! Они явно сели мель уже давно, когда скалы были ещё под водой. Отлив продолжал отливать, делая их положение всё хуже, все унизительнее.
Оказаться на мели — очень точная и очень жестокая метафора жизненных невзгод. Лодка на скалах, как рыба на суше, лежит совершенно беспомощная. Скалы перетирают дыру в корпусе, и моряки ничего не могут поделать.
Что может быть хуже полной беспомощности? Если увидите кого-то на мели, не проходите мимо. Отбуксируйте их на глубокую воду.
* * *
Девушку Алису укачало по дороге. Я выдал ей последнюю таблетку драмамина из своих запасов. Драмамин (и высадка на Очковый остров) вроде бы помогли. Девушка пришла в себя, рулила лодкой, строчила в снэпчат, но по приезде домой рухнула как убитая и проспала двенадцать часов. Сыночек со своем другом Роном начали уже подшучивать надо мной — а уверен ли я, что таблетка была именно драмамином?! — да я и сам начал уже волноваться.
Утром следующего дня Алису кое-как растолкали, и мы посадили всю компанию на автобус и отправили обратно в уездный город Н.
Вернувшись домой, жена разгадала секрет необычайно сонливости китайской девушки Алисы.
Это был вовсе не драмамин. У неё под кроватью лежала выпитая на две трети бутылка красного итальянского вина.
Я оскорблён до глубины души. Приехать в гости с бутылкой и не предложить хозяевам?!
Вот она, современная молодёжь.
Никаких нравственных устоев.
* * *
Мой старшенький много лет занимался хождением под парусом, и он совсем не профан в этом деле, но его манера управления лодкой очень интересная. Он принимает какие-то свои решения в своём внутреннем мире, недоступном моему пониманию, сохраняет невозмутимое спокойствие и совершенно не реагирует на события в реальном мире. Этакий дзен-рулевой. Прямая мне противоположность.
И вот идём мы против ветра — крутым, так сказать, бейдвиндом. Старшенький — на румпеле. Лодка, как ей и положено, круто кренится. Я сижу на нижнем, подветренном, борту, и смотрю вперёд, чтобы мы никуда не въехали ненароком.
И вот я вижу, что лодка начинает крениться всё больше и больше. Ну, бывает, может ветер поменялся. В такой ситуации рулевой должен повернуть лодку ближе к ветру, и этим уменьшить крен.
Рулевой, однако, сохраняет олимпийской спокойствие и ничего не предпринимает.
А может, и предпринимает (я не вижу), но явно что-то не то.
Лодка кренится всё больше и больше, и очень скоро (примерно через столько времени, сколько у вас заняло дочитать до сюда) океанская вода начинает лениво переливаться через борт.
Такое со мной бывало, хоть и нечасто. Я недоумённо смотрю на это дело и жду, что рулевой наконец-то выпрямит лодку. Я не хочу советовать молодому человеку, он в таком возрасте, когда лучше выразить ему полное доверие.
Рулевой сохраняет олимпийской спокойствие и ничего не предпринимает.
Проходит ещё несколько секунд. Борт пропадает в воде, и я отчётливо вижу, как весь Атлантический океан начинает вливаться в лодку. На этом месте моё терпение кончается. Я, не глядя, протягиваю руку (такое впечатление, что откуда-то из-под воды, хотя на самом деле она только до меня долилась), нащупываю румпель и одним движением выпрямляю лодку.
Воды выливается обратно в океан. Крен лодки выправляется до нормальной величины. Рулевой продолжает рулить, как будто ничего не произошло.
И только жена смотрит на меня неодобрительно.
Жена не одобряет присутствия океана в лодке. Жена полагает, что океан должен быть снаружи.
Я с ней согласен.
* * *
На обратном пути мы видим лодку, крепко севшую на мель. На подводных скалах рядом с Замковым островом, за зелёными маркерами "7" и "5А".
Это хорошо известная (и хорошо отмеченная!) мель, и они безусловно виноваты сами, но у меня всё равно сжимается сердце от сочувствия к ним. Я писал о чувстве ужаса и холодной безнадёги, которое охватывает, когда садишься на мель. По крайней мере мне повезло (будем так считать), я сел на мель на малой воде — на полном отливе. Достаточно было подождать двадцать минут, и прилив поднял нас.
Но вы посмотрите на этих несчастных! Лодка лежит на скалах, и моряки гуляют пешком! Они явно сели мель уже давно, когда скалы были ещё под водой. Отлив продолжал отливать, делая их положение всё хуже, все унизительнее.
Оказаться на мели — очень точная и очень жестокая метафора жизненных невзгод. Лодка на скалах, как рыба на суше, лежит совершенно беспомощная. Скалы перетирают дыру в корпусе, и моряки ничего не могут поделать.
Что может быть хуже полной беспомощности? Если увидите кого-то на мели, не проходите мимо. Отбуксируйте их на глубокую воду.
* * *
Девушку Алису укачало по дороге. Я выдал ей последнюю таблетку драмамина из своих запасов. Драмамин (и высадка на Очковый остров) вроде бы помогли. Девушка пришла в себя, рулила лодкой, строчила в снэпчат, но по приезде домой рухнула как убитая и проспала двенадцать часов. Сыночек со своем другом Роном начали уже подшучивать надо мной — а уверен ли я, что таблетка была именно драмамином?! — да я и сам начал уже волноваться.
Утром следующего дня Алису кое-как растолкали, и мы посадили всю компанию на автобус и отправили обратно в уездный город Н.
Вернувшись домой, жена разгадала секрет необычайно сонливости китайской девушки Алисы.
Это был вовсе не драмамин. У неё под кроватью лежала выпитая на две трети бутылка красного итальянского вина.
Я оскорблён до глубины души. Приехать в гости с бутылкой и не предложить хозяевам?!
Вот она, современная молодёжь.
Никаких нравственных устоев.