Pedal harder!

Маленькие парусные лодки управляются при помощи непосредственно прикреплённой к рулю рукоятки, которая по-английски называется tiller, а по-русски — старославянским словом румпель. Чем больше лодка, тем больше должен быть этот самый румпель и тем физически сложнее его поворачивать, поэтому начиная где-то футов с тридцати вместо него обычно ставят штурвал. Штурвал соединён с рулём передачами, поэтому его легко поворачивать, а также легче, чем румпель, держать заданный курс. Но, с другой стороны, этот механизм может сломаться, а поскольку потеря управления лодкой — вещь довольно неприятная, на лодках со штурвалом обычно есть так называемый emergency tiller: перекладина типа велосипедного руля, которая вставляется в специальное гнездо на корме и таким образом напрямую соединяется с рулём, как и положено румпелю.

На Виргинских островах мы отрабатывали потерю управления лодкой. Найти этот самый запасной румпель, вставить его в гнездо — и погнали. Рулишь как на велосипеде — только, разумеется, наоборот: ты направо, яхта налево. Каждое движение даётся с трудом. А народ смеётся: педали крути, педали!

Ускользающая красота

На Виргинских островах — красиво. Но красоту эту не так просто передать словами или фотографиями.

Красота возникает на стыке стихий. Море, земля, ветер, облака. Всегда существующие, вечно меняющиеся. Поросшие лесом перетекающие друг в друга холмы, покрытые движущимися тенями облаков и предстающие в плавно перетекающих ракурсах из-за движения лодки… И это только один берег только одного острова, только один час в бесконечном течении времени.

Наступает следующий час. Земля, море и небо, всё те же герои всё той же пьесы, занимают новые места на сцене. Солнце близится к закату, встаёт луна, лодка поворачивает на восток навстречу ветру.

Ветер на Виргинских островах всегда восточный. Курс максимально близко к ветру (close hauled, крутой бейдевинд) — самый захватывающий курс. Относительный ветер — тот ветер что дует в лицо и в паруса — самый сильный, паруса затянуты до упора, лодка накреняется, рулевой ищет незримую линию, за которой — мёртвая зона (паруса полощатся, лодка не может идти слишком близко к ветру). И когда он её находит, всё встаёт на свои места, лодка становится неотъемлемой частью природы, радость парусного полёта сливается в душе с красотой вокруг, и Рон, который в этот момент держит штурвал, не может сдержаться: Так я могу провести хоть всю жизнь!

Наступает закат. И даже закаты здесь не потрясающе красивы — слишком чистый воздух. Они красивый той тихой красотой, которая затягивает тебя, незаметно, но моментально, и ты понимаешь: так жить можно. Только так жить и можно.

Наступает новый день, мы отправляемся исследовать новый островок (ближе к концу курса наш инструктор позволяет нам тратить по паре часов в день на развлечения).

Остров как остров: прекрасный песочный пляж, пальмы, тропинка, взбирающаяся на вершину холма и неожиданно открывающая прекрасные виды на соседние острова. Но обратите внимание на воду на фотографии. Вода невероятно прозрачна, и это имеет важное практическое значение: по цвету воды можно определять её глубину! Вдалеке слева — тёмно-синяя глубокая вода, на переднем плане мелкая. В результате можно управлять яхтой буквально на глазок, по цвету воды.

И вот так постепенно выясняется, что Виргинские острова — одно из лучших мест в мире для парусного отдыха, если не самое лучшее. И что причин тому немало:

- хорошая погода и стабильный, но не слишком сильный ветер круглый год
- маленький перепад между приливом и отливом
- большинство островов близко друг к другу, можно управлять яхтой на глаз и минимизировать дневные переходы
- глубину воды зачастую видно на глаз
- вода между островами защищена от открытого моря
- большое количество заливов и бухт, где можно остановиться
- очень небольшое количество коммерческого корабельного трафика

Ко всему этому можно добавить много причин проводить там любой отпуск, не только на яхте: кораллы для снорклинга (что, действительно есть теперь такое русское слово?), абсолютно прозрачная вода — и абсолютно безопасная (ни акул, ни ядовитых гадов) и так далее, и так далее. Это всё, конечно, приятно, но не главное. А главное — это постоянство и изменчивость стихий, затягивающих в свой нескончаемый танец душу и тело, лодку и парус. И когда обратный самолёт отрывается от взлётной полосы, и острова, микроскопическая точка в мировом океане, показываются в иллюминаторе в последний раз, в душе что-то обрывается, и у неё остаётся только одно желание: снова стать целой.