![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Вы, может, помните, мой вялотекущий проект заисследовать все острова Бостонской бухты — в особенности те, куда не ходят паромы, и добраться можно только на своей лодке.
Пару недель назад мы (с Серёгой и с Леной) открыли сезон высадкой на остров Пэддока.
На остров Пэддока, собственно, вполне себе ходят паромы; кроме того, я уже бывал там (последний раз — с Сашей и Антошей, о чём имеется отдельный отчёт); но это интересный остров, и свежий восточный бриз дул нам спереди в левый борт; вот мы и выдвинулись: мимо причала Очкового острова, под снесённым мостом на Длинный остров — странная штука, этот мост, его уже два года как снесли, но за долгие годы своего существования он настолько чётко отпечатался в нашем сознании, что никакая баба копра не в состоянии изменить того факта, что мост всё ещё существует, и мы под ним регулярно проходим; — между по большей части подводными скалами Палаческого острова и Затонувшего уступа; и, наконец, повернув к ветру в сторону Пэддока.
Остров Пэддока находится в 7–8 морских милях от Бостона (смотря с какой стороны к нему заходить). Вот как он выглядит на современной морской карте и с воздуха.
(1) Португальская бухта; (2) бухта Перри, где мы встали на якорь; (3) Халлский пролив; (4) причал парома
С обеих сторон острова имеются подходящие для якорной стоянки бухточки. В тот день ветер был таков, что вставать надо было с северо-восточной стороны, где я раньше не вставал. Вставать на якорь в новом месте всегда приятственно, так что я с удовольствием подчинился велению ветра.
Пэддок — один из самых больших островов в Бостонской бухте (у него самая длинная береговая линия, отмечают хранители рекордов), и состоит из пяти друмлинов — холмов ледникового происхождения.
Кроме того, остров занял своё место всокровищнице мировой культуры американском кинематографе: он сыграл заглавную роль в фильме «Остров проклятых» Мартина Скорсезе (2010 г.): роль вымышленного Острова проклятых.
Настоящим прототипом Острова проклятых с его больницей для уголовников-сумасшедших был другой остров в Бостонской бухте: Длинный остров, в котором на протяжении последних веков находилось не одно спецучреждение. Длинный остров, однако, на протяжении многих лет закрыт для посещения (что само по себе вполне соответствует атмосфере фильма!), так что снимать там было невозможно. В результате снимали на Пэддоке.
К сожалению, остров Пэддока в фильма сильно видоизменён компьютерной графикой. Если вы, как я, смотрите этот фильм, чтобы насладиться видами Бостонской бухты и острова Пэддока, то будете, как и я, сильно разочарованы. В кино нам врут! Очень тяжело было мне это осознать. И всё-таки, если внимательно присмотреться, в фильме можно найти несколько секунд (в основном когда ДиКаприо прибывает на пароме), когда остров похож сам на себя.
Если посмотреть на карту, то видно, что мы могли встать в одной из двух маленьких бухт: Перри и Португальской. Я выбрал Перри — она побольше и поближе к форту.
Когда встаёшь на якорь, в высшей степени полезно знать глубину под лодкой и в окрестности. Я считаю, что эхолот (прибор, меряющий глубину при помощи ультразвука) — единственный полезный электронный инструмент на лодке. К сожалению, у нас в клубе они так или иначе постоянно отказывают. Вот и сегодня. На сей раз сам эхолот на нашей лодке «Дешёвые очки» работал нормально, но экран, куда выводились его показания, был почему-то настолько тёмным, что разглядеть было ничего невозможно. Пришлось, как и всегда, смотреть на карту (совершенно недостаточно подробную для такой тонкой навигации) и надеяться на лучшее.
Но вот якорь наконец-то крепко зацепился за дно, мы надули маленькую шлюпку-«тузик» и высадились на ней на берег. Вот она, наша красавица «Дешёвые очки» на фоне островов Рейнсфорда и Длинного (если прищуриться, можно увидеть Длинностровский мост!) и небоскрёбов Бостона.
Пока мы втроём идём по пляжу, фотографируем всякую всячину, вынесенную на берег морской волной и любуемся на панорамы Бостонской бухты, самое время вспомнить историю острова.
Остров был назван по имени Леонарда Пэддока, одного из ранних английских переселенцев. Известно про него очень мало. Мы даже не знаем, жил ли он когда-нибудь на своём острове. И портрета не сохранилось.
Первая запись об острове в исторических анналах — печального свойства. Исторически, на островах Бостонской бухты, включая Пэддок, летом жили индейцы. За некоторое время до прибытия английских колонистов-пилигримов в Плимут (1620 г.) французский торговый корабль встал на якорь у Пэддока. Индейцы с острова высадились на корабле и убили всех на борту за исключением пяти французских матросов, которых они водили показывать вождям соседних племён.
Через некоторое время эпидемия чудовищной болезни (предположительно, оспы) выкосила индейское население на острове Пэддока и в окрестности. Современники рассматривали это как провиденциальное возмездие. Книги об острове Пэддока, изданные в последние годы, эту историю почему-то не упоминают.
Мы шли по пляжу, и я всё высматривал, как попасть на дорогу. Высматривал, высматривал и высмотрел этот знак:
Мои соратники приняли его за произведение современного искусства. Мне всё-таки кажется, что эта была честная попытка направить таких как мы на путь истинный. Мы пошли по стрелке и скоро вышли на просёлочную дорогу по направлению к форту.
По этому поводу я перескакиваю с ранней истории острова к концу девятнадцатого века, когда на острове стали появляться две очень разные группы жителей.
Сначала появились португальские рыбаки. В 1880-х года их прогнали с — откуда бы выдумали?! — Длинного острова (там расширялась больница). Многие из них взяли свои дома, сплавили их на Восточный мыс Пэддока (очень нетривиальное достижение для этих простых людей!) и поселились там.
Второй группой поселенцев были совсем другие люди: военные. В 1890-х годах Пэддок был включён в систему защиты Бостонской бухты, распределённый по многочисленным позициям на островах и на материке. На Восточном мысе началось строительство большого форта. Португальцев снова выгнали. И снова они демонтировали свои дома и сплавили их — на сей раз, на Средний мыс Пэддока.
Именно там и находится Португальская бухта, которую я упоминал раньше. Это история объясняет её название, бывшее раньше для меня загадкой. Поскольку Лена наша из Португалии, есть у меня такое чувство что Португальскую бухту и Средний мыс мы ещё будем исследовать.
Форт достроили в 1904 году и назвали форт «Эндрюс», в честь генерала Гражданской войны Джорджа Эндрюса. В отличие от Леонарда Пэддока, про Эндрюса мы много чего знаем, и фотографии его тоже имеются. По своей гражданской специальности Эндрюс был инженером-строителем. Он сыграл большую роль в строительстве форта «Уоррен» на близлежайшем острове Джорджа (1833–1861).
К началу Второй мировой войны в форте было дислоцировано 16 двенадцатидюймовых миномётов береговой обороны, два трёхдюймовых и два шестидюймовых орудия.
Миномёты, разделённые на две батареи, стреляли по очень высоким баллистическим траекториям и имели максимальную дальность 13 км (8 миль) — достаточно, чтобы накрыть всю Бостонскую бухту. Поскольку миномёты стреляли почти вертикально вверх, их можно было расположить за холмом и тем самым укрыть от вражеского огня. Поэтому артиллеристы сами целиться не могли и полагались на вычисления корректировщиков огня, располагавшихся наверху. Могу только себе представить, как сложно было попасть по движущейся цели… но, с другой стороны, вражескому кораблю было бы нечем защититься от прямого попадания с небес.
Так или иначе, самих миномётов на Пэддоке уже давно нет, но их огневые позиции (pits) вполне доступны. На это фотографии Сергей исследует батарею «Уитмен», одну из двух миномётных батарей.
Все эти деревья — новые. Когда форт функционировал, деревьев на его территории не было, тем более вокруг огневых точек.
От миномётных батарей мы забрались на холм заисследовать бывшие позиции трёх- и шестидюймовых орудий — гораздо более заросшие растительностью, пришедшие в упадок и трудные для исследования. Эти орудия имели предельную дальность 7 и 14.5 км (4.5 и 9 миль) соответственно, и стреляли прямой наводкой — и потому должны были находиться на вершине холма.
Теперь давайте полюбопытствуем, как это всё выглядело тогда. Фотографии датированы очень приблизительно («около 1917–1934»), но мы знаем, что вооружение не сильно изменилось к началу Второй мировой войны.
Начнём с миномётов батареи «Уитмен», где мы только что были:
Кстати говоря, мы выдвигали разные гипотезы о назначении бороздок и углублений в стенах огневой позиции. Эта фотография отвечает на вопрос однозначно: там располагались электрические провода и электрические лампочки.
И пара фотографий других орудий на Пэддоке:
(Фотографии принадлежат «перу» нашего знакомого Лесли Джонса, с котором мы уже встречались в рассказе об острове Ловелла.)
На вершины холма мы нашли, кроме заброшенных огневых позиций, ещё много чего интересного. Например, там был своеобразный кемпинг. Официально кемпинг разрешён на четырёх островах Бостонской бухты (Виноградный о., Бамкин, Пэддокс и Ловелл), и кемпинг этот относительный дикий по здешним меркам, без электричества, питьевой воды и мусорных баков. Ну просто то, что доктор прописал! Я каждый раз, когда на них натыкаюсь, хочу пожить там в палатке, — и приключение какое-никакое, и просто далеко от толп большого города, — а потом вспоминаю, что с тем же успехом могу переночевать и на лодке! На лодке и приключений больше, и одиночества, и комфорта, — а на якорь встать можно у любого острова. Учитывая, что разводить костры разрешено только на пляжу ниже линии прибоя, лодка может быть даже и к костру ближе, чем палатка! В общем, хорошая идея на это лето (хотите присоединиться?!). А тот конкретный кемпинг на вершине восточного холма на Пэддоке состоял не из палаток, а из «юрт» — каркасных домиков с брезентовыми стенами.
Фото Саши
По дороге мы нашли несколько разбитых яиц. Кто здесь из них вылуплялся? Змеи? Черепахи? Динозавры?
Нет, дикие индюшки!
Ещё одна важная вещь, которую мы обнаружили на вершине холма: прекрасный вид. Отсюда видна большая часть внешней Бостонской бухты, включая пару маяков (Бостонский и Грейвз), но меня особенно интересовал близлежащий (руку протяни!) кончик длинного и узкого полуострова Халл. Вода между Пэддоком и Халлом называется Халлским проливом. Вот он, красавец, с проходящей по нему яхтой:
Халлский пролив — самый узкий в Бухте. Во время Второй мировой войны он был закрыт противоподлодочными сетями (и не зря — немецкие подлодки были очень активны в Новой Англии).
Теперь это просто клёвый проход для маленьких лодок. Поскольку он самый узкий, там самые сильные приливные течения: до 2.6 узлов. Когда идёшь по течению, получается быстро и весело. Ну а когда против, в зависимости от лодки и от ветра, может быть сложно — или опасно — или даже почти что невозможно.
Как вы, наверное, уже поняли, при правильно раскладе я очень даже люблю ходить Халлским проливом. Вот я и стоял там, смотрел на окружающие красоты, и пытался прикинуть условия. Яхта на фотографии прошла без видимых проблем. А чем мы хуже?
Мы много говорил об орудиях форта «Эндрюс», но это ещё бы и просто большой форт с большим количеством зданий и людей: в 1941 году там числилось 1085 рядовых военнослужащих, и их количество только увеличилось во время войны. Кроме того, в 1944–1945 годах в форте было размещено около 1100 итальянских военнопленных.
Многие здания форта стоят до сих пор: казармы, офицерские квартиры, конюшня, пекарня.
Конюшня
Несколько лет назад ряд зданий были уничтожены: проклятая баба копра добралась и до них. Предположительно, те, разрушенные, здания были в аварийном состоянии и опасны для туристов, а остальные, неразрушенные здания были стабилизированы и простоят ещё долго.
Я, конечно, всё понимаю, но всё равно жалко, что дело дошло до этого.
Одно из замечательных свойств Бостонской бухты — то, что каждый остров это отдельный мир, тихий и далёкий от городской суеты. Одно из замечательных свойств Пэддока — то, как прошлое, настоящее и окружающая природа сливаются в одно гармоничное целое.
Грустно видеть, как оно потихоньку уходит от нас.
В правом окне, кстати, видная простая белая часовня, построенная в 1941 году и отреставрированная в 2012–2014. Вот ещё один вид на неё, со склона холма:
Часовня эта — стандартного военного образца; в ней молились военнослужащие и члены их семей, протестанты, католики и евреи, а также итальянские военнопленные.
История форта была бы неполна без упоминания об этих итальянцах и их жизни на острове. Они выращивали овощи на собственном огороде, издавали газету, а по выходным ездили в North End, старый итальянский район Бостона. Некоторые из них в результате женились на местных девушках и остались в Бостоне после войны.
По мне, так это просто лучший способ провести войну! (Честно говоря, их стиль жизни выглядит привлекательным и для мирного времени.) Если бы я сражался бы во Второй мировой войне за страны Оси, уже точно только и молился бы о том, чтобы меня взяли в плен и отправили из воюющей Европы на остров Пэддока выращивать итальянскую зелень и ухаживать за местными девушками.
Судя по всему, эти итальянские парни ровно так и оценивали своё положение. В 2001 году «Бостон Глоб» нашёл одного из них, танкиста Луиджи Диджорджо, взятого в плен в Северной Африке в марте 1942 года, и взял у него интервью:
К этому времени уже начался прилив. Если мы хотим успеть пройти Халлский пролив до того, как в него начнёт вливаться сильное течение, пора собираться в путь. Чтобы завершить рассказ про форт, вот редкая высококачественная аэрофотосъёмка форта «Эндрюс» в 1932 году. Мы смотрим по направлению на причал — причал сейчас в том же самом месте, туда ходят паромы.
Форт был закрыт в 1947 году. С тех пор ни один враг не угрожал Бостонской бухте.
Обратите внимание, что белую часовню слева от причала ещё не построили. Источник: National Archives via Wikipedia
Остров Пэддока принял нас хорошо. Несмотря на угрожающие таблички, никто не мешал нам исследовать остров, и мы встретили ещё несколько человек, как и мы, радовавшимися погожему дню. Информационный центр был закрыт — наверное, сезон у них начинается в июне — но никто из моей команды не предъявил претензий по поводу уединённости и покоя на острове Пэддока.
«Остров закрыт. Проход воспрещён. Дежурит смотритель»
Мы возвращаемся на пляж и начинаем готовиться к путешествию на тузике обратно на «Дешёвые очки». Серёга снимает панораму на телефон. Он всегда снимает панорамы.
С пляжа видно несколько коттеджей. Я подозреваю, что некоторые из них (если не большинство) — те самые дома португальских рыбаков, которые они перевезли сюда по морю больше ста лет назад. В следующий раз надо будет обязательно их заисследовать.
Мы начинаем тащить наш тузик по песку к кромке воды, и в это время к нам со стороны коттеджей подходит джентльмен в возрасте. Вы на клещей проверялись, спрашивает он. У них уже сезон начался, они просто кишмя тут кишат, я каждый раз как выхожу на улицу, с себя нескольких снимаю. — И он ударяется в рассказы о тяжёлых болезнях своих соседей. Клещи разносят мерзкую болезнь Лайма, труднодиагностируемую и далекоидущую по своим последствиям. «В некоторых случаях, — радостно сообщает нам Википедия, — в патологический процесс вовлекаются ткани суставов, сердце, а также нервная система, глаза. Несвоевременная и неадекватная терапия может привести к развитию „поздней стадии“, или хронической болезни Лайма, которая трудноизлечима и может закончиться инвалидностью или даже смертью заболевшего».
Мы все проверяем свои руки-ноги, и я нахожу намертво присосавшегося к ноге клеща. Отдираем всей командой. Огромное спасибо тебе, дорогой незнакомец! Ты потенциально избавил меня от многих мучений, и сделал это исключительно по доброте душевной.
Это было последним происшествием на острове. Мы пригребли к лодке, сдули тузик, убрали его вниз и под парусами снялись с якоря. Ничто в жизни не приносит мне более глубокого удовлетворения, чем возможность не включать двигатель.
Потом мы обошли остров Пэддока, прошли через Халлский пролив и повернули наше судёнышко обратно к дому, мимо острова Джорджа, и Гэллопа, и Длинного острова.
Вот как он выглядел тогда, остров Пэддока, с причалом для паромов и белой часовней на переднем плане и оставшимися зданиями форта позади. Остров Джорджа с его собственным хорошо сохранившимся фортом (который помогал строить генерал Джордж Эндрюс) виден вдали справа.
На этом история нашего исследования острова завершена — или, вернее, была бы завершена, если бы мы приехали и уехали бы на пароме. Но мы добрались до острова сами, на парусной лодке, и наши воспоминания об исследованиях на суше невозможно отделить от воспоминаний о приключениях на воде.
А плавание и действительно выдалось запоминающимся, особенно самый конец, когда мы уже убрали паруса, включили движок, повесили кранцы на левый борт и были уже почти готовы причаливать. Вот тут-то движок взял и неожиданно умер, и обратно к жизни возвращаться отказался. Мы оказались в трудном положении, хоть и с внезапным всплеском адреналина: в опасной близости от берега у других судов, практически неподвижные и без парусов.
Наверное, тут не место описывать нашу неудачную импровизированную попытку швартовки под парусами, когда мы потеряли Лену (она осталась на причале, в то время как лодка продолжала двигаться; никакого физического вреда Лене причинено не было). Достаточно сказать, что в конечном счёте мы смогли пришвартоваться на муринге под парусной тягой, чего я никогда раньше на таких больших лодках не делал. Для нас это тоже навсегда останется часть исследования острова Пэддока.
Даже самые большие острова в Бостонской бухте не такие уж и большие. Вот я и не устаю удивляться, что ни один из них мы не успеваем исследовать полностью. Конечно, удивление это очень приятного свойства, — ведь отставляя неиследованными части островов мы практически гарантируем, что придётся вернуться обратно, и ещё не раз. Быть на этих островах — оборотная сторона плавания между ними, мой простой и незатейливый телепорт к медленной жизни, к простым временам.
Так и с Пэддоком. Сколько мы там ни провели времени, дай Бог, чтобы исследовали треть острова, — а я ведь ещё не успел показать и рассказать вам обо всём, что мы там видели, чернила и бумага подходят к концу. Придётся писать ещё, — случайные факты и наблюдения, история, прошлое, настоящее, природа и погода, всякие мысли и анекдоты, которые сами собой приходят в голову, как всякая всячина, вынесенная на пляж морской волной.
Пару недель назад мы (с Серёгой и с Леной) открыли сезон высадкой на остров Пэддока.
На остров Пэддока, собственно, вполне себе ходят паромы; кроме того, я уже бывал там (последний раз — с Сашей и Антошей, о чём имеется отдельный отчёт); но это интересный остров, и свежий восточный бриз дул нам спереди в левый борт; вот мы и выдвинулись: мимо причала Очкового острова, под снесённым мостом на Длинный остров — странная штука, этот мост, его уже два года как снесли, но за долгие годы своего существования он настолько чётко отпечатался в нашем сознании, что никакая баба копра не в состоянии изменить того факта, что мост всё ещё существует, и мы под ним регулярно проходим; — между по большей части подводными скалами Палаческого острова и Затонувшего уступа; и, наконец, повернув к ветру в сторону Пэддока.
Остров Пэддока находится в 7–8 морских милях от Бостона (смотря с какой стороны к нему заходить). Вот как он выглядит на современной морской карте и с воздуха.
(1) Португальская бухта; (2) бухта Перри, где мы встали на якорь; (3) Халлский пролив; (4) причал парома
С обеих сторон острова имеются подходящие для якорной стоянки бухточки. В тот день ветер был таков, что вставать надо было с северо-восточной стороны, где я раньше не вставал. Вставать на якорь в новом месте всегда приятственно, так что я с удовольствием подчинился велению ветра.
Пэддок — один из самых больших островов в Бостонской бухте (у него самая длинная береговая линия, отмечают хранители рекордов), и состоит из пяти друмлинов — холмов ледникового происхождения.
Кроме того, остров занял своё место в
Настоящим прототипом Острова проклятых с его больницей для уголовников-сумасшедших был другой остров в Бостонской бухте: Длинный остров, в котором на протяжении последних веков находилось не одно спецучреждение. Длинный остров, однако, на протяжении многих лет закрыт для посещения (что само по себе вполне соответствует атмосфере фильма!), так что снимать там было невозможно. В результате снимали на Пэддоке.
К сожалению, остров Пэддока в фильма сильно видоизменён компьютерной графикой. Если вы, как я, смотрите этот фильм, чтобы насладиться видами Бостонской бухты и острова Пэддока, то будете, как и я, сильно разочарованы. В кино нам врут! Очень тяжело было мне это осознать. И всё-таки, если внимательно присмотреться, в фильме можно найти несколько секунд (в основном когда ДиКаприо прибывает на пароме), когда остров похож сам на себя.
Если посмотреть на карту, то видно, что мы могли встать в одной из двух маленьких бухт: Перри и Португальской. Я выбрал Перри — она побольше и поближе к форту.
Когда встаёшь на якорь, в высшей степени полезно знать глубину под лодкой и в окрестности. Я считаю, что эхолот (прибор, меряющий глубину при помощи ультразвука) — единственный полезный электронный инструмент на лодке. К сожалению, у нас в клубе они так или иначе постоянно отказывают. Вот и сегодня. На сей раз сам эхолот на нашей лодке «Дешёвые очки» работал нормально, но экран, куда выводились его показания, был почему-то настолько тёмным, что разглядеть было ничего невозможно. Пришлось, как и всегда, смотреть на карту (совершенно недостаточно подробную для такой тонкой навигации) и надеяться на лучшее.
Но вот якорь наконец-то крепко зацепился за дно, мы надули маленькую шлюпку-«тузик» и высадились на ней на берег. Вот она, наша красавица «Дешёвые очки» на фоне островов Рейнсфорда и Длинного (если прищуриться, можно увидеть Длинностровский мост!) и небоскрёбов Бостона.
Пока мы втроём идём по пляжу, фотографируем всякую всячину, вынесенную на берег морской волной и любуемся на панорамы Бостонской бухты, самое время вспомнить историю острова.
Остров был назван по имени Леонарда Пэддока, одного из ранних английских переселенцев. Известно про него очень мало. Мы даже не знаем, жил ли он когда-нибудь на своём острове. И портрета не сохранилось.
Первая запись об острове в исторических анналах — печального свойства. Исторически, на островах Бостонской бухты, включая Пэддок, летом жили индейцы. За некоторое время до прибытия английских колонистов-пилигримов в Плимут (1620 г.) французский торговый корабль встал на якорь у Пэддока. Индейцы с острова высадились на корабле и убили всех на борту за исключением пяти французских матросов, которых они водили показывать вождям соседних племён.
Через некоторое время эпидемия чудовищной болезни (предположительно, оспы) выкосила индейское население на острове Пэддока и в окрестности. Современники рассматривали это как провиденциальное возмездие. Книги об острове Пэддока, изданные в последние годы, эту историю почему-то не упоминают.
Мы шли по пляжу, и я всё высматривал, как попасть на дорогу. Высматривал, высматривал и высмотрел этот знак:
Мои соратники приняли его за произведение современного искусства. Мне всё-таки кажется, что эта была честная попытка направить таких как мы на путь истинный. Мы пошли по стрелке и скоро вышли на просёлочную дорогу по направлению к форту.
По этому поводу я перескакиваю с ранней истории острова к концу девятнадцатого века, когда на острове стали появляться две очень разные группы жителей.
Сначала появились португальские рыбаки. В 1880-х года их прогнали с — откуда бы выдумали?! — Длинного острова (там расширялась больница). Многие из них взяли свои дома, сплавили их на Восточный мыс Пэддока (очень нетривиальное достижение для этих простых людей!) и поселились там.
Второй группой поселенцев были совсем другие люди: военные. В 1890-х годах Пэддок был включён в систему защиты Бостонской бухты, распределённый по многочисленным позициям на островах и на материке. На Восточном мысе началось строительство большого форта. Португальцев снова выгнали. И снова они демонтировали свои дома и сплавили их — на сей раз, на Средний мыс Пэддока.
Именно там и находится Португальская бухта, которую я упоминал раньше. Это история объясняет её название, бывшее раньше для меня загадкой. Поскольку Лена наша из Португалии, есть у меня такое чувство что Португальскую бухту и Средний мыс мы ещё будем исследовать.
Форт достроили в 1904 году и назвали форт «Эндрюс», в честь генерала Гражданской войны Джорджа Эндрюса. В отличие от Леонарда Пэддока, про Эндрюса мы много чего знаем, и фотографии его тоже имеются. По своей гражданской специальности Эндрюс был инженером-строителем. Он сыграл большую роль в строительстве форта «Уоррен» на близлежайшем острове Джорджа (1833–1861).
К началу Второй мировой войны в форте было дислоцировано 16 двенадцатидюймовых миномётов береговой обороны, два трёхдюймовых и два шестидюймовых орудия.
Миномёты, разделённые на две батареи, стреляли по очень высоким баллистическим траекториям и имели максимальную дальность 13 км (8 миль) — достаточно, чтобы накрыть всю Бостонскую бухту. Поскольку миномёты стреляли почти вертикально вверх, их можно было расположить за холмом и тем самым укрыть от вражеского огня. Поэтому артиллеристы сами целиться не могли и полагались на вычисления корректировщиков огня, располагавшихся наверху. Могу только себе представить, как сложно было попасть по движущейся цели… но, с другой стороны, вражескому кораблю было бы нечем защититься от прямого попадания с небес.
Так или иначе, самих миномётов на Пэддоке уже давно нет, но их огневые позиции (pits) вполне доступны. На это фотографии Сергей исследует батарею «Уитмен», одну из двух миномётных батарей.
Все эти деревья — новые. Когда форт функционировал, деревьев на его территории не было, тем более вокруг огневых точек.
От миномётных батарей мы забрались на холм заисследовать бывшие позиции трёх- и шестидюймовых орудий — гораздо более заросшие растительностью, пришедшие в упадок и трудные для исследования. Эти орудия имели предельную дальность 7 и 14.5 км (4.5 и 9 миль) соответственно, и стреляли прямой наводкой — и потому должны были находиться на вершине холма.
Теперь давайте полюбопытствуем, как это всё выглядело тогда. Фотографии датированы очень приблизительно («около 1917–1934»), но мы знаем, что вооружение не сильно изменилось к началу Второй мировой войны.
Начнём с миномётов батареи «Уитмен», где мы только что были:
Кстати говоря, мы выдвигали разные гипотезы о назначении бороздок и углублений в стенах огневой позиции. Эта фотография отвечает на вопрос однозначно: там располагались электрические провода и электрические лампочки.
И пара фотографий других орудий на Пэддоке:
(Фотографии принадлежат «перу» нашего знакомого Лесли Джонса, с котором мы уже встречались в рассказе об острове Ловелла.)
На вершины холма мы нашли, кроме заброшенных огневых позиций, ещё много чего интересного. Например, там был своеобразный кемпинг. Официально кемпинг разрешён на четырёх островах Бостонской бухты (Виноградный о., Бамкин, Пэддокс и Ловелл), и кемпинг этот относительный дикий по здешним меркам, без электричества, питьевой воды и мусорных баков. Ну просто то, что доктор прописал! Я каждый раз, когда на них натыкаюсь, хочу пожить там в палатке, — и приключение какое-никакое, и просто далеко от толп большого города, — а потом вспоминаю, что с тем же успехом могу переночевать и на лодке! На лодке и приключений больше, и одиночества, и комфорта, — а на якорь встать можно у любого острова. Учитывая, что разводить костры разрешено только на пляжу ниже линии прибоя, лодка может быть даже и к костру ближе, чем палатка! В общем, хорошая идея на это лето (хотите присоединиться?!). А тот конкретный кемпинг на вершине восточного холма на Пэддоке состоял не из палаток, а из «юрт» — каркасных домиков с брезентовыми стенами.
Фото Саши
По дороге мы нашли несколько разбитых яиц. Кто здесь из них вылуплялся? Змеи? Черепахи? Динозавры?
Нет, дикие индюшки!
Ещё одна важная вещь, которую мы обнаружили на вершине холма: прекрасный вид. Отсюда видна большая часть внешней Бостонской бухты, включая пару маяков (Бостонский и Грейвз), но меня особенно интересовал близлежащий (руку протяни!) кончик длинного и узкого полуострова Халл. Вода между Пэддоком и Халлом называется Халлским проливом. Вот он, красавец, с проходящей по нему яхтой:
Халлский пролив — самый узкий в Бухте. Во время Второй мировой войны он был закрыт противоподлодочными сетями (и не зря — немецкие подлодки были очень активны в Новой Англии).
Теперь это просто клёвый проход для маленьких лодок. Поскольку он самый узкий, там самые сильные приливные течения: до 2.6 узлов. Когда идёшь по течению, получается быстро и весело. Ну а когда против, в зависимости от лодки и от ветра, может быть сложно — или опасно — или даже почти что невозможно.
Как вы, наверное, уже поняли, при правильно раскладе я очень даже люблю ходить Халлским проливом. Вот я и стоял там, смотрел на окружающие красоты, и пытался прикинуть условия. Яхта на фотографии прошла без видимых проблем. А чем мы хуже?
Мы много говорил об орудиях форта «Эндрюс», но это ещё бы и просто большой форт с большим количеством зданий и людей: в 1941 году там числилось 1085 рядовых военнослужащих, и их количество только увеличилось во время войны. Кроме того, в 1944–1945 годах в форте было размещено около 1100 итальянских военнопленных.
Многие здания форта стоят до сих пор: казармы, офицерские квартиры, конюшня, пекарня.
Конюшня
Несколько лет назад ряд зданий были уничтожены: проклятая баба копра добралась и до них. Предположительно, те, разрушенные, здания были в аварийном состоянии и опасны для туристов, а остальные, неразрушенные здания были стабилизированы и простоят ещё долго.
Я, конечно, всё понимаю, но всё равно жалко, что дело дошло до этого.
Одно из замечательных свойств Бостонской бухты — то, что каждый остров это отдельный мир, тихий и далёкий от городской суеты. Одно из замечательных свойств Пэддока — то, как прошлое, настоящее и окружающая природа сливаются в одно гармоничное целое.
Грустно видеть, как оно потихоньку уходит от нас.
В правом окне, кстати, видная простая белая часовня, построенная в 1941 году и отреставрированная в 2012–2014. Вот ещё один вид на неё, со склона холма:
Часовня эта — стандартного военного образца; в ней молились военнослужащие и члены их семей, протестанты, католики и евреи, а также итальянские военнопленные.
История форта была бы неполна без упоминания об этих итальянцах и их жизни на острове. Они выращивали овощи на собственном огороде, издавали газету, а по выходным ездили в North End, старый итальянский район Бостона. Некоторые из них в результате женились на местных девушках и остались в Бостоне после войны.
По мне, так это просто лучший способ провести войну! (Честно говоря, их стиль жизни выглядит привлекательным и для мирного времени.) Если бы я сражался бы во Второй мировой войне за страны Оси, уже точно только и молился бы о том, чтобы меня взяли в плен и отправили из воюющей Европы на остров Пэддока выращивать итальянскую зелень и ухаживать за местными девушками.
Судя по всему, эти итальянские парни ровно так и оценивали своё положение. В 2001 году «Бостон Глоб» нашёл одного из них, танкиста Луиджи Диджорджо, взятого в плен в Северной Африке в марте 1942 года, и взял у него интервью:
В 2001 году Диджорджо, которому уже перевалило за 80, вернулся на остров. С грустью вспоминал его красоту, снова и снова переживая, в какое запустение пришёл лагерь военнопленных. Когда мы попросили его описать, как с ним обращались на острове, он просиял и широко распахнул руки. «Benissimo!» — ответил он. Восхитительно!
К этому времени уже начался прилив. Если мы хотим успеть пройти Халлский пролив до того, как в него начнёт вливаться сильное течение, пора собираться в путь. Чтобы завершить рассказ про форт, вот редкая высококачественная аэрофотосъёмка форта «Эндрюс» в 1932 году. Мы смотрим по направлению на причал — причал сейчас в том же самом месте, туда ходят паромы.
Форт был закрыт в 1947 году. С тех пор ни один враг не угрожал Бостонской бухте.
Обратите внимание, что белую часовню слева от причала ещё не построили. Источник: National Archives via Wikipedia
Остров Пэддока принял нас хорошо. Несмотря на угрожающие таблички, никто не мешал нам исследовать остров, и мы встретили ещё несколько человек, как и мы, радовавшимися погожему дню. Информационный центр был закрыт — наверное, сезон у них начинается в июне — но никто из моей команды не предъявил претензий по поводу уединённости и покоя на острове Пэддока.
«Остров закрыт. Проход воспрещён. Дежурит смотритель»
Мы возвращаемся на пляж и начинаем готовиться к путешествию на тузике обратно на «Дешёвые очки». Серёга снимает панораму на телефон. Он всегда снимает панорамы.
С пляжа видно несколько коттеджей. Я подозреваю, что некоторые из них (если не большинство) — те самые дома португальских рыбаков, которые они перевезли сюда по морю больше ста лет назад. В следующий раз надо будет обязательно их заисследовать.
Мы начинаем тащить наш тузик по песку к кромке воды, и в это время к нам со стороны коттеджей подходит джентльмен в возрасте. Вы на клещей проверялись, спрашивает он. У них уже сезон начался, они просто кишмя тут кишат, я каждый раз как выхожу на улицу, с себя нескольких снимаю. — И он ударяется в рассказы о тяжёлых болезнях своих соседей. Клещи разносят мерзкую болезнь Лайма, труднодиагностируемую и далекоидущую по своим последствиям. «В некоторых случаях, — радостно сообщает нам Википедия, — в патологический процесс вовлекаются ткани суставов, сердце, а также нервная система, глаза. Несвоевременная и неадекватная терапия может привести к развитию „поздней стадии“, или хронической болезни Лайма, которая трудноизлечима и может закончиться инвалидностью или даже смертью заболевшего».
Мы все проверяем свои руки-ноги, и я нахожу намертво присосавшегося к ноге клеща. Отдираем всей командой. Огромное спасибо тебе, дорогой незнакомец! Ты потенциально избавил меня от многих мучений, и сделал это исключительно по доброте душевной.
* * *
Это было последним происшествием на острове. Мы пригребли к лодке, сдули тузик, убрали его вниз и под парусами снялись с якоря. Ничто в жизни не приносит мне более глубокого удовлетворения, чем возможность не включать двигатель.
Потом мы обошли остров Пэддока, прошли через Халлский пролив и повернули наше судёнышко обратно к дому, мимо острова Джорджа, и Гэллопа, и Длинного острова.
Вот как он выглядел тогда, остров Пэддока, с причалом для паромов и белой часовней на переднем плане и оставшимися зданиями форта позади. Остров Джорджа с его собственным хорошо сохранившимся фортом (который помогал строить генерал Джордж Эндрюс) виден вдали справа.
На этом история нашего исследования острова завершена — или, вернее, была бы завершена, если бы мы приехали и уехали бы на пароме. Но мы добрались до острова сами, на парусной лодке, и наши воспоминания об исследованиях на суше невозможно отделить от воспоминаний о приключениях на воде.
А плавание и действительно выдалось запоминающимся, особенно самый конец, когда мы уже убрали паруса, включили движок, повесили кранцы на левый борт и были уже почти готовы причаливать. Вот тут-то движок взял и неожиданно умер, и обратно к жизни возвращаться отказался. Мы оказались в трудном положении, хоть и с внезапным всплеском адреналина: в опасной близости от берега у других судов, практически неподвижные и без парусов.
Наверное, тут не место описывать нашу неудачную импровизированную попытку швартовки под парусами, когда мы потеряли Лену (она осталась на причале, в то время как лодка продолжала двигаться; никакого физического вреда Лене причинено не было). Достаточно сказать, что в конечном счёте мы смогли пришвартоваться на муринге под парусной тягой, чего я никогда раньше на таких больших лодках не делал. Для нас это тоже навсегда останется часть исследования острова Пэддока.
* * *
Даже самые большие острова в Бостонской бухте не такие уж и большие. Вот я и не устаю удивляться, что ни один из них мы не успеваем исследовать полностью. Конечно, удивление это очень приятного свойства, — ведь отставляя неиследованными части островов мы практически гарантируем, что придётся вернуться обратно, и ещё не раз. Быть на этих островах — оборотная сторона плавания между ними, мой простой и незатейливый телепорт к медленной жизни, к простым временам.
Так и с Пэддоком. Сколько мы там ни провели времени, дай Бог, чтобы исследовали треть острова, — а я ведь ещё не успел показать и рассказать вам обо всём, что мы там видели, чернила и бумага подходят к концу. Придётся писать ещё, — случайные факты и наблюдения, история, прошлое, настоящее, природа и погода, всякие мысли и анекдоты, которые сами собой приходят в голову, как всякая всячина, вынесенная на пляж морской волной.
(no subject)
Date: 2017-06-12 02:09 (UTC)Я человек очень тыловой, мне больше всего понравились разбитые яйца - то, что они вот так валяются в природе, выполнив свое настояшее предназначение.
(no subject)
Date: 2017-06-12 02:37 (UTC)Про издать записки я, конечно же, думал, но уж больно узкая будет аудитория. Кому интересно читать по-русски про бостонские острова? А по-английски и так уже много чего понаписано.
Яйца поразительным образом валялись прямо около тропинки. Такое впечатление, что индюшки и не пытались их прятать.
(no subject)
Date: 2017-06-12 03:15 (UTC)