Наперекор принципу

[bluedrag]

Ночь

Вы вот можете сколько угодно посмеиваться над выведенном мною принципом парусной неопределённости, а между тем это такой же фундаментальный закон природы, как и принцип неопределённости Гейзенберга. Поэтому когда у меня в календаре образовались свободные выходные, и мы с другом nikyeranak’ом договорились, что обязательно идём с ночёвкой под парусом, я мог бы сразу и сообразить, что с погодой будет неважно. Но у всех у нас бывают иногда приступы логически неоправданного оптимизма, и я как-то себя настроил, что всё будет хорошо.

А потом за несколько дней до выхода мы оба независимо друг от друга посмотрели на прогноз и схватились за головы. Ветер пять узлов (что на практике значит — ветра нет), возможны дожди и ливни, туман. Туман!!!

Я впал в уныние (в которое, друзья мои, слишком уж часто переходит неоправданный оптимизм), и уже чуть было сгоряча не отменил весь поход и не заменил его на распивание рома на суше, но Серёга сказал, что на это уже никакого здоровья не хватит, а вот печень мы посадим окончательно.

Чтобы дать себе хоть какой-то запас времени, мы решили стартовать не в субботу утром, а в пятницу вечером, и потенциально сразу же и идти в ночное. И вот пятница вечером, мы сидим на лодке, которая стоит на бочке, едим хлеб, пьём вино и курим прогноз погоды. Из которого за последнее время исчез туман (и за это спасибо, идти ночью в тумане у меня бы авантюризма точно не хватило) но в остальном он остался таким же невесёлым: невразумительный ветер в пять узлов постоянно меняющегося направления и вероятность дождей и ливней, в том числе грядущей ночью.

И чем больше мы пьём вина, тем сильнее становятся в моей душе два противоречивых чувства. Послать всё нафиг, всю эту дурацкую погоду к лешему, — и просто продолжать сидеть в рубке, хандрить, пить вино, и хандрить, и пить вино. А также: хватит хандрить, пора уже отдавать концы и идти в ночь, пусть ветер слабый, зато вся ночь впереди.

Второе чувство победило, и в быстро сгущающихся вечерних сумерках мы поставили паруса, отдали швартовы, снялись с бочки, не включая двигателя (хорошая примета!) и двинулись в путь.

Ветер дул первые десять минут, но потом довольно быстро и уверено сошёл на нет. Следующие три часа мы болтались на месте в миле от земли, никуда не двигались и ждали, что небеса вернут ветер на место, и мы сможем продолжить путь.

Небеса безмолвствовали.

Вот на исходе третьего часа отсутствия какого бы то ни было ветра мы и сломались: врубили движок и пошли на нём на север в город Глочестер.

Использование двигателя необратимо разрушает фен-шуй путешествия. Было холодно. Ни одной звезды на затянутом тучами небе. И даже в море, в отличие от похода в Провинстаун не сверкали светлячки. Известная романтика, конечно, всё-таки присутствовала: в темноте и тишине ночного океана урчал двигатель; я каждые пару часов сувал мерную палку в бензобак дизельный бак, убедится, что горючее ещё осталось, мы отыскивали необходимые бакены и маяки, а в их отсутствие держали курс по компасу; — но в целом фен-шуй был утерян. А куда в наше время без фен-шуя?

В Глочестер входили уже на рассвете, очень удачно вышло по времени, я предпочитаю в незнакомые бухты в темноте не входить. Небо продолжало быть полностью затянутым тучами, так что восхода солнца из-за океана мы не увидели. А жаль, хороший был шанс, обычно я в это время сплю.

В Глочестере мы и так собирались вставать на якорь, а в такой ранний час выбора всё равно не было. В тамошней бухте, если хотеть быть подальше от океана и поближе к городу, для якорной стоянки выделен маленький треугольный участок воды, и когда мы туда заявились, там уже мирно стояли три других яхты.

Ну, и мы к ним втиснулись. Но то ли мозги после бессонной ночи были уже не те, то ли просто так странно на нашу лодки действовал несуществующий ветер и вполне себе существующее отливное течение, — но она странным образом дрейфовала туда-сюда и всё норовила подойти опасно близко к соседней стоявшей на якоре лодке. Я послал Серёгу спать, а сам уселся на носу: контролировать ситуацию. Так прошло, наверное, минут сорок. Я проваливался на несколько минут в сон, потом открывал глаза, оценивал ситуацию: я сижу на носу, лодка, может быть, и в опасной близости от соседей, но на таран ещё не идёт, и закрывал глаза обратно.

Наконец, ситуация стала в целом разумной: наша лодка вместе с якорным канатом встала относительно параллельно соседям. Было уже часов семь или восемь утра. Я пошёл в каюту, не раздеваясь, упал на кровать и провалился в сон.

Так закончилась наконец-то наша первая ночь.

День

Проснулся я часов в десять — с твёрдым намерением двигатель больше не включать и пойти уже наконец под парусом. И ветер какой-то, пусть и слабый, для этого в наличии имелся: все лодки на якоре наконец-то стабилизировались и смотрели более-менее в одну сторону (и с соседями мы, пока спали, судя по всему не столкнулись). После быстрого завтрака на борту было решено, не откладывая в долгий ящик и не сходя на берег, этот самый слабый ветер и оседлать, и мы подняли якорь и галсами отправились на выход из Глочестерской бухты. Якорь, кстати, подниматься совершенно не желал, и Серёге пришлось поработать, чтобы уговорить его покинуть дно и вернуться на лодку — и с собой якорь прихватил большой кусок ила со дна и прилипшую к илу весьма старую бутылку из-под Пепси-колы. Бутылка выглядела вполне музейным экспонатом. Серёга забрал её себе за свои труды. Надо будет у него узнать, что он с ней сделал.

А пока мы шли неторопливыми галсами из бухты обратно в океан. Некоторые лодки и здания на берегу тоже вполне можно было сдавать в музей, например обшарпанное двухэтажное кирпичное здание с заводской трубой и выцветшей надписью «Мануфактура».

Кроме общего желания выйти в океан и отправиться куда-нибудь, у нас была и конкретная исследовательская цель: подойти поближе к двум глочестерским маякам, осмотреть их и сфотографировать для будущих постов в блоге. Миссия была выполнена успешно: осмотрели и маяк Десятифунтового острове в бухте (его видишь почти всё время, пока входишь в Глочестер или выходишь из него, достижение не великое), и маяк Восточного Мыса, который лучше видно уже из океана снаружи бухты, и даже очень прикольный фонарь на конце волнореза у входа в бухту, сделанный в виде миниатюрного маяка с домиком смотрителя.

Под это дело мы, кстати, выбрались из бухты, и там обнаружился несколько более вразумительный ветер, который мы смогли поставить на службу человеку.

План был, учитывая слабость ветра и неопределённость прогноза, продвигаться обратно в Бостон и разбить это обратное путешествие на два дня. При такой постановке вопроса очевидным местом ночёвки был был один из городов Salem Sound, Салемского залива. Городов этих примерно четыре: Марблхед, Салем, Беверли и Манчестер-на-море. В Марблхеде и Салеме мы неоднократно были (и с моря, и с суши), название «Беверли» почему-то никаких положительных ассоциаций не вызывало, а вот в Манчестере-на-море мы оба ни разу не были, а ассоциации положительные имелись, начиная с чтения лоций и кончая рассказами друга recoder’a, очаровательная супруга которого вообще считает этот самый Манчестер своим любимым городом.

Бухта в Манчестере узкая и тесная, вставать на якоре там негде, надо заказывать бочку, и мне смутно помнилось из чтения разнообразных лоций, что бочку там найти можно, если постараться. По дороге мы позвонили в пару мест, и там нам сказали, что у них проходят какие-то торжества, и с бочками туго, но они постараются для нас что-нибудь найти, и не могли бы мы связаться с ними по радио, когда уже подойдём к бухте.

Так что мы продолжали наш путь к Салемскому заливу, и по дороге увидели ещё один маяк, который я давно хотел рассмотреть: на острове Бейкера снаружи Салемского залива, прямо по нашему курсу, — а также высокую башню на материке, про которую мы сначала решили, что это Марблхедский маяк, — потом поняли, что не сходятся ни форма, ни местоположение, и решили что это какой-то другой маяк, — потом не нашли никакого подходящего маяка на навигационной карте, и решили, что это бывший, более не используемый маяк. (В результате оказалась, что это вовсе и не маяк, а наблюдательная башня времён Второй мировой войны — с таких высматривали немецкие подводные лодки.)

Рассматривая маяки и башни, мы подошли уже к Манчестерской бухте, подивились количеству лодок на якоре за пределами бухты, вызвали по радио местный яхт-клуб и получили окончательный ответ, что свободных бочек у них нет и они ничем не могу нам помочь.

В принципе, нам тоже надо было встать прямо там на якоре и дело с концом — с тем тщедушным ветром провести ночь проблем бы не было — но у меня в голове что-то переклинило, и я решил, что нам обязательно надо спрятаться в какой-нибудь бухте. И мы пошли в Марблхед, где есть громадная бухта, полностью забитая бочками. Пропендюхав весь залив насквозь, мы вызвали по радио и по телефону все марблхедские яхт-клубы, и получили одинаковый ответ: мест нет. Мест нет! В одной из самых больших яхтенных бухт в Америке!

Как-то это меня, признаться, застало врасплох. Между тем световой день близился к концу, надо было что-то решать. И мы, нарезая уже круги по заливу, пошли в город Салем, бухта которого отличается от марблхедской и от манчестерской тем, что там всё-таки есть какое-то, пусть и очень скромное, место встать на якорь. Это было нашим запасным планом на случай, если и в Салеме свободных бочек не найдётся.

И что же вы думаете? И в Салеме свободных бочек не нашлось! Так что пришлось активировать запасной план. Самый лакомое свободное место для якорной стоянки было занято двумя громадными парусными катамаранами, но мы нашли, куда воткнуться, маленький кусочек свободной воды между фарватером и полями бочек. С третьей попытки якорь успешно зацепился за дно, и наше путешествие в тот день было окончено.

Относительно мало мореплавателей-любителей заморачивается с якорем, а зря: это прекрасная альтернатива другим видам швартовки, которых, как мы только что убедились, может и не быть, а кроме того, это совершенно бесплатно. Хотя, конечно, и приходится повозиться.

Но мы всё это успели сделать до захода солнца, но сходить на берег было уже поздно и лень, так что Серёга состряпал ужин, мы сидели в рубке, ели макароны, пили ром и смотрели на прекрасный закат, который не мог испортить даже силуэт электростанции на берег.

И потягивая ром и любуясь закатом, я подумал, что это, в общем-то, очень даже неплохой образ жизни.

Второй день

На следующее утро пора было уже двигать домой. Мы опять рассудили, что на вылазки на берег тратить времени смысла не имеет, снялись с якоря под парусом и отправились не спеша на выход из бухты. Причём якорь опять не хотел вылезать из дна, и после нескольких безуспешных попыток выдернуть его руками нам пришлось намотать якорный канат на лебёдку от шкота, применить к нему тяговое училие. Якорь ещё повыступал для виду, но потом всё-таки вылез — и мы всё равно смогли выйти под парусом, не включая двигателя.

На этом наша радость временно закончилась. Сразу после выхода из Салемской бухты, в самом углу Салемского залива, ветер неожиданно умер. Как мы не пытались поймать его, в результате пришлось признать, что мы двигались практически со скорость течения. Что было и небезопасно — лодкой было невозможно рулить, и непрактично — такими темпами мы бы никогда ни докуда не добрались бы.

Так что пришлось опять наступить на горло собственной песне, включить-таки проклятый движок, выйти на нём из залива.

И там, за заливом, в Атлантическом океане, светило яркое солнце и дул наконец-то нормальный ветер. Паруса затрепетали, наполнились туго и встали как надо, сердца наши тоже затрепетали и преисполнились радостью, проклятый движок был немедленно заглушен, и мы очень весело пошли крутым бейдевиндом в открытый океан. (Прямо к Бостону повернуть было невозможно, это было бы слишком близко к ветру, а против ветра парусная лодка идти не может.)

Вот так после первоначальной безветренной ночи и последовавшего маловетреного дня всё наконец-то сложилось правильно. Светило яркое солнце, дурацкий прогноз с (так и не состоявшимися) дождями и туманами был в прошлом и больше не считался, вода и небо имели правильный оттенок синего цвета, и мы всё дальше и дальше отдалялись от берега. А вы говорите. Надо только выучится ждать! Надо быть упорным и упрямым! И рано или поздно всё сложится как надо.

В трёх милях от берега — почти все остальные парусные лодки остались далеко позади и мельтешили у берега — мы легли на другой галс и повернули на юго-запад, к Бостону. Серёге надоело рулить, и мы сбалансировали паруса как смогли и зафиксировали штурвал. И оно сработало! Лодка продолжала плыть и чутко держала курс без участия человека — и делала это часа два, пока не поменялся ветер, и нам не потребовалось сменить курс.

Такое у меня было впервые. Серёга любовно окрестил несуществующего рулевого «матросом Железякой» и не уставал его нахваливать. Потом, упоённый свободой, пошёл на нос, озирать океанские просторы. И вдруг кричит: «кит!» Китов я у нас отродясь не видел — они водятся милях в тридцати от нас, кажется — так что решил, что ослышался. И когда пришёл на нос, ничего уже не было видно. Решил, издевается на своим капитаном. И куда мы катимся! Но Серёга до сих утверждает, что кит был. Просто быстро нырнул и уплыл куда-то.

Между тем, мы взяли курс на маяк Грейвза. Прошли рядом с ним и с зачем-то стоящем на якоре в открытом море танкером, и подошли к внешним островам Бостонской бухты. Как раз настало время передохнуть и пообедать. Мы встали на якорь у Среднего Брюстера, острова, где я никогда не был, заселённого крикливыми птицами. Изначально у нас были мысли высадиться на нём, но потом, отдохнувши и пообедавши, поняли что концептуальнее будет этого не делать — на берег не сходить. Так мы и провели наше сорокавосьмичасовое плавание, ни разу не сходя на берег — и не потратив не копейки, не могу не добавить я.

От Среднего Брюстера мы прошлись извилистым путём, несколькими маленькими фарватерами (фарватером Гиппокрита, Чёрной скалы и Нуббла), и вышли на Президентскую дорогу, прямой заход в Бостон. Ветер к тому времени ослаб и оказался прямо сзади — самая медленная ситуация. Но включать двигатель и портить напоследок фен-шуй было никак нельзя. Так что очень неспеша, смакуя каждую минуту, мы вернулись обратно и встали на бочку в нашем яхт-клубе.

Допили остатки рома.

Так жить можно.

А вы говорите.

История вопроса

Предыдущее плавание в Глочестер

Предыдущее плавание в Салем

Предыдущее столкновение с принципом парусной неопределённости