в который наш герой предаётся ностальгическим воспомнаниям о славном беговом прошлом
миль: 99 всего: 274
New Lebanon, NY - Sprakers, NY
фотографииЗдесь, пожалуй, надо сказать несколько слов о штате Нью-Йоре и о том, как я планировал его пересекать. Нью-Йорк представляет из себя вытянутый с востока на запад прямоугольник с выступами на востона -- на юг и на север. Южный выступ кончается городом Нью-Йорк. На востоне штат граничит со штатами Новой Англии (Конектикут, Массачусетс, Вермонт). На севере - Канада. на северо-западе -- озеро Онтарио, на на западе -- озеро Эри (два из Великих озёр). Мне предстояло пересечь практически весь штат с востока на запад (река Ниагара, на которой находится Ниагарский водопад, течёт из Эри в Онтарио).
Одним из самых главных событий в истории Нью-Йорка было прорытие канала между озером Эри и Гудзоном (который впадает в Атлантический океан в городе Нью-Йорке). Стройка века прошла, на мой взгляд, в рекородно короткие сроки -- восемь лет с 1817 по 1825 годы. В результате перевозка грузов по этому маршруту ускорилась в несколько раз, стоимость уменьшилась в двадцать раз. Деревушка Буффало на берегу Эри стала крупным промышленным городом. Большая часть канала прошла по совершенно пустынным, незаселённым местам, где в одночасье появились портовые города.
С тех пор канал дава раз перестраивали (несколько меняя маршрут), и он действует по сей день, хотя после повсеместного распространения железных дорог для перевозки грузов его практически не используют. Но добрые люди проложили более-менее вдоль него велосипедный маршрут, состоящий в большой степени из отдельных велосипедных дорожек, местами заасфальтированных, местами нет, и, так же, как и сам канал, идущий из Буффало в Олбани. Ну или, в моём случае, из Олбани в Буффало.
Кроме того, нью-йоркское министерство транспорта разработало несколько велосипедных дорог, пересекающих весь штат. Эти дороги не выделенные -- они проходят по обычным автомобильным дорогам -- но по большей части достаточны удобны для велосипеда, с широкими обочинами и умеренным колтчиством машин. Кроме того, они как правило, очень хорошо отмаркированы. Я знаю некоторые штаты, которым неплохо было бы поучиться у Нью-Йорка. В частности, пятая велосипедная дорога идёт с востока на запад, от границы с Массачусетсом ровнёхонько до реки Ниагары. Более того, въёхав вчера в Нью-Йорк, я, собственно, на ней и очутился.
Итак, мой план был приблизительно такой. Доехать до Олбани, столицы штата, по велосипедной дороге номер пять. Там переехать на Mohawk Hudson River Trail -- велосипедную дорожку вдоль рек Гудзон и Мохок. Этот пункт был для меня весьма важным, и в сущности стал одной из причин, зачем я вообще связался с Олбани, а не поехал севернее. (На велосипеде обычно лучше объезжать города, а не проезжать насквозь. По крайней мере, в Северной Америке.)
Два года назад я бежал свой первый в жизни марафон ровно по этой дорожке -- из города Скенектади в Олбани, 42 километра. Места там были славные, тихие и красивые (и плоские!), так что я всерьёз собирался радоваться видам и предаваться ностальгическим воспоминаниям.
После Скенектеди до самой Ниагары, на много дней вперёд, у меня было два варианта -- канальская дорожка и дорога номер пять, которые в основном идут более-менее параллельно. Кроме того, я рассчитывал на творческие импровизации.
Роберт и Тереза мой план вполне одобрили, и рассказали кстати, что несколько недель назад у них останавливалась пара из Бостона -- отец и дочь -- которые тоже ехали на Ниагару. "Как интересно, -- сказал я, -- и что же, дочь не отказалась с ним ехать?" Выяснилось, что у них в семье двое детей, сыну велосипед по барабану, а дочка с большим удовольствием с ним ездит. Папа, естественно, работает программистом -- в общем, до боли знакомая ситуация. Впрочем, дочка оказалась постарше моей: она учится в старшей школе. В качестве подарка на окончание школы папа обещал ей путешествие через всю Америку, с восточного побережья на западное. Выезжать они планируют на следующее утро после выпускного вечера.
(Когда я рассказал эту историю свой дочке и вопросил её, не хочет ли она тоже поехать с любимым папочкой cross-country, она задумчиво сказала: "Ну, наверное, не сейчас, а когда я вырасту большой. Лет в десять или в одиннадцать..." Так что, может, и у меня не всё потеряно.
Так вот: мои предшественники из Бостона тоже ехали в Олбани по пятой велосипедной, но срезали кусочек по окружной дороге номер 8. Роберт их выбор одобрил, и я решил последовать их примеру.
Моим следующим контактом из WarmShowers была Дженет, которая жила в местечке Спрейкерс недалеко от канальской дорожки. Я прикинул на пальцах -- до неё выходило миль сто, многовато, конечно (тем более что я собирался остановиться на какое-то время в Олбани), но не неподъёмно. Было, однако, и дополнительное осложнение: американский метеоцентр сулил на сегодня затяжные ливневые дожди.
На ливневые дожди у меня никакого запасного плана не было, поэтому я просто решил выехать пораньше и будь что будет. "Пораньше", увы, затянулось: как бы рано я ни вставал, раньше семи ни разу за всё путешествие выехать не смог. Что ж, есть в чём совершенствоваться.
И вот я попрощался со своими гостеприимными хозяевами, вернулся на двадцатую дорогу, она же пятая велосипедная, и нажал на педали. К моему удовольствию, вчерашний спуск продолжился: Бёркширы были официально впереди. В общем, мне кажется, что я ещё легко отделался: мой друг Чип в своём бессмертном дневнике о путешествии из Бостона в Сиэтл натурально запугивает читателя. "It is my opinion that the Berkshires are by far more difficult to cross than the average Rocky Mountain pass." А Чип к преувеличениям не склонен.
Так что я двигался в основном вниз; дождя не было, но небо затягивали тяжёлые тучи; было относительно прохладно, наверное, даже до двадцати не дотягивало -- в общем, очень даже и неплохая велосипедная погодка. В городе Нассау я свернул на улицу Вязов -- восьмую дорогу -- и она была вполне тихой и приятной, но плавный спуск сменился холмами (как сказать по-русски rolling hills?), так что уж и не знаю, правильно ли я на неё свернул. Впрочем холмы были вполне посильные, это я просто уже успел привыкнуть к хорошей жизни. Вскорости я воссоединился с пятой велосипедной дорогой, и ещё через какое-то время вдалеке
показались высокие дома под тёмными-тёмными тучами.
Неужто Олбани? Неужто ливень?
Не знаю, как для вас, а для меня один из главных моментов в велосипедном путешествии -- наивно-детская радость, что куда-то доехал, далеко-далеко, сам, своими ногами. В Олбани я был только один раз, на марафоне. Ехал туда четыре часа на автобусе. На машине не решился, слишком далеко. Самый край ойкумены.
Очнувшись от этих мыслей, я обнаружил, что въезжаю по тротуару на хайвейный мост через Гудзон, ведущий в самый что ни на есть центр города Олбани. Не успел я вытащить фотоаппарат, как начался обещанный дождь. В экстремальных ситуациях человек способен на многое: нечеловечески напрягнув свою память, я вспомнил, что неподалёку должен быть крытый павильон, где я переодевался после марафона (сообственно, и финиш был-то совсем недалеко). Павильон оказался ровно там, где я себе и представлял. В нём продавали билеты на экскурсии по городу и по реке на машинах-амфибиях, но очереди как-то не наблюдалась. Я влетел туда на всём скаку и даже не успел как следует промокнуть.
Оказывается, Нью-Йорк назвали не в честь английского города Йорк, так же как Олбани назвали не в честь еворпейской страны Олбании. Оба названия образовались во второй половине шестнадцатого века. В то время территория современного штата Нью-Йорк принадлежал Голландии и называлась Новыми Нидерландами, а город Нью-Йорк, соотвественно, Новым Амстердамом. В 1660-м году англиский король Чарльз II вернулся на престол после смерти Оливера Кромвеля, и чтобы отпраздновать это событие, подарил своему брату Джеймсу терриотрию между реками Коннектикут и Делавер. То, что она принадлежала другому государству, короля совершенно не остановили. Джеймс снарядил флот и отправился вступать во владение подароком. Войной происшедшие назвать было сложно -- Голландия была союзницей Англии, нападения не ожидала и особо не сопротивлялась. В честь одного из титулов Джеймс -- герцог Йоркский и Албанский -- и были названы Нью-Йорк и Олбани.
Олбани принято считать бедным, неинтресным и опасным городом, но, на мой взгляд, там достаточно милый центр с архитектурой разных эпох и разных степеней помпезности. Изначально я планировал там побродить, но ливень совершенно этому не способствовал. Я сунулся было в местный Каптиолий -- здание, где заседает парламент штата -- но подходящих экскурсий тоже не было. Учитывая то, что мне ещё было ехать и ехать, я решил не задерживаться, только перекусил в первой попавшейся забегаловке.
Между тем, мой велосипед отметил в Олбани юбилей -- 2000 миль за неполные 4 месяца. На фотографии справа он на фоне Капитолия, построенного в 1899 году в стиле французских шато вообще и парижского горсовета в частности.
Дождь то утихал, то начинался с новой силой. Я спустился обратно к реке, встал на дорожку, и поехал. Да, это была та самая дорожка, где я бежал свой первый марафон, и хотя ливень несколько мешал погрузиться в воспоминания -- или даже хотя бы пофотографировать для стимулирования новых воспоминаний -- я вполне живо вспомнил, как пробегал здесь через четыре часа после страта в Скенектади. Большинство марафонцев где-то после тридцатого километра натыкается на "стену", когда тело покидают все силы и двигаться становится совершенно невозможно. Я тогда всё ждал и ждал её, готовился проявить силу воли, но так и не дождался -- резкого ухудшения не было, а было плавное, но неуклонное увеличение усталости. Километров за шесть до конца я окончательно перестал получать удовольствие от бега, и вполне бы перешёл бы на шаг, если бы не меня не ждал финиш. Чтобы добиться такого эффекта на велосипеде, мне надо ехать больше десяти часов, а пока я ещё был вполне свеженький, так что довольно быстро доехал до конца той части велосипедной дорожки, которая идёт по берегу Гудзона.
Там надо было выехать в город и проехать какое-то время по улицам. Один из больших недостатков дождя -- невоможность толком посмотреть на карту. Схема велосипедной дорожки лежала у меня в непромокаемом прозрачном конверте -- впрочем, она и так была очень неплохо размечена знаками -- а вот путеводитель лежал в надёжно закрытой сумке, и я только потом узнал, что пропустил весьма эффектные
водопады в районе впадения Мохока в Гудзон. Не ведая о них, я выехал в город Уотервлиет, известный в тем, что в нём находится крупнейший американский завод по производству крупнокалиберных пушек. Где-то там имеется и музей этих самых пушек, куда я в общем-то подумывал зайти, но вода с небес тоже этому каким-то образо помешала; я поехал дальше. Бежать здесь, помниться, было весьма и весьма неприятно: после прекрасной, тихой дорожки вдоль реки, мы оказались на оживлённой улице, которую перекрывать не стали, просто выделили бегунам отдельную полосу. И, значится, справа от на сновали туда сюда машины, а слева, почти впритык, шёл федеральный хайвей (номер 787), где тоже сновали туда-сюда машины, только уже со скоростью 70 миль в час.
На велосипеде, как это часто бывает, всё это совершенно не ощущалось так трагично. Настроение было, как часто бывает во время дождя, спокойно-меланхоличное. Я свернул с оживлённой улицы, переехал через железную дорогу, и выехал на велоспедную дорожку вдоль Мохока. Железную дорогу я тоже хорошо помнил: я подбежал к ней незадолго до поезда, так что тем, кто была слегка медленнне меня, пришло остнавливаться на шлагбауме и поезд этот пропускать. Уж не знаю, скостили ли им за это время.
Вдоль Мохока, помнилось мне было несколько поразительных видов на рек, и, как скоро выяснилось, память меня не обманула. Прежде, чем я выехал к реке, однако, велосипед начало странным образом водить по мокрому асфальту, и я сделал неприятное открытие: моё заднее колесо начало спускать. Обычно проткнёшь и проткнёшь, всё сразу ясно, а тут оно как бы подспустило, так что я решил притвориться, что ничего особо не произошло, подкачал как мог (в дорожных шинах такое давление, что как следует накачать их ручным походным насосом в любом случае затруднительно) и поехал дальше. Дальше, естественно, лучше не стало, и я принялся искать какой-нибудь навес, чтобы спрятаться от дождя и спокойно поменять камеру. Через какое-то время навес подвернулся, да и не просто навес, а навес бывшей
железнодорожной станции, которую построили в 1843 году , кстати говоря, те самые шекеры, с которыми мне не удалось вчера познакомиться в Питсфилде. Здание было закрыто, но под козырьком было сухо, и открывались совершенно роскошны виды на реку. Одинокая цапля стояла, почти не шевелясь, и охотно позировала перед моим фотоаппаратом, который я наконец-то смог вытащить из сумки, не боясь промочить вконец.
Что ж, когда в камере дырка, выбоа особо нет. Я снял с велосипеда все сумки, палатку, бутылки, перевернул кго, снял колесо, снял шину, вытащил камеру, засунул её в ближайшкю лужу, чтобы найти дырку, поставил запасную камеру и проделал все предыдущие действия наоборот. Пока я всё это делал, я обратил внимание, что шина начала уже трескаться, подумал, что, когда я буду проезжать мимо какого-нибудь велосипедного магазина, не мешало бы купить новую. Я собирался её поменять перед отъездом -- просто так, на всякий случай. А не поменял. А зря.
В общем, я сделал себе узелок на память -- купить новую шину в первом попавшемся велосипедном магазине -- и покатил дальше.
...
По дороге я в первый раз встретил других велосипедных путешественников. Хотелось с ними как следует пообщаться, да вот дождь не очень способствовал. Их было двое, и они ехали из Торонто в Нью-Йорк. Они мне сказали, что это был их седьмой день -- я прикинул, что меня вполне устроило бы, если бы я оказался в Торонто через семь дней. Один из них вёл блог путешествии, можете полюбопытствовать:
http://torontotonyc.blogspot.com/. На прощание, они мне дали пару советов по поводу дороги и заметили, что велосипедная дорожка используется в Нью-Йорке преступно мало. Тогда я не оценил это замечание по достоинству.
...
Вскоре после Скенектади велосипедную дорожку пересекла железная дорога, на которой натурально стоял поезд. Стоял и совсем не двигался, гордо простираясь в обе стороны практически в бесконечность. Пока я стоял, поражённый этим природным феноменом, между вагонами показалось какое-то шевеление, похожее на человека. Железнодорожник какой-нибудь, подумал я. Оказалось, велосипедист, который лез с той стороны. Я помог ему перетазить велосипед, а он мне. Естственно, для этого мне приглось снять все свои сумки, перекинуть их отдельно, и на той строне надеть обратно, и естественно, примерно ровно через сто метров дорожка выплюнула меня в город и на этом закончилась. Знал бы -- свернул на предыдущем перекрёстке.
Завершив таким образом ностальгическую частьм своего путешествия, я выехал на пятую велосипедную дорогу (в этом месте совпадавшую с нью-йоркской дорогой 5S) и покатился себе на запад. А куда же мне ещё катиться?
...
Ближе к шести часам, в районе местечка Порт Хантер, моя дорога почти вплотную соприкаснуолсь с дорожеой имени канала Эри. Я предполагал, что мне надо бедет ехать по ней, но решил сначала позвонить Дженет и предупредить, что я-таки приеду сегодня. Дженет моего звонку неожиданно обрадовалась и предложила встретить меня на велосипеде. Я, естественно, не стал отказываться. Она объяснила мне, как ехать ей навстречу -- надо было съежать с канальской дорожки и удаляться от реки.
Первом делом я проехал через необычное
место, хотя, поскольку я уже договорился с Дженет, у меня и не было времени его рассмотреть как следует: National Shrine of the North American Martyrs. Даже и не знаю, как правильно перевести на русский. Святилище североамериканских мучеников имени Пресвятой Богородицы. Невинно убиенными мучениками -- единственными канонизированными в Америке -- были французские католические священники, которые в семнадцатом веке пытались в этих местах обратить индейцев в истинную веру. Индейцы, невосприимчивые к слову Божию, замучили их и убили.
После Святилища я оказался на дороге под названием Egelston Rd. Тут я вдруг заметил, что дождь-то кончился! И даже солнце показалось, впервые за сегодня! И что вокруг-то лепота: холмы, горы вдалеке, поля, фермы! Пока я ехал вдоль реки/канала, я ничего особо не видел: был внизу, в долине. Поэтому-то, собственно, там и проходили канал и железная дорога, что это единственная ровное место междо Катскильскими и Адирондакскими горами. А тут такая красотень. Даже увидел золотящиеся поле с то ли пшеницей, то ли рожью, чего со мной в Америке ещё, вроде бы, не случалось.
Потом мы встретились с Дженет, и она проводила меня к себе домой. Дженет уже немало лет -- за шестьдесят, пожалуй, но в горки они однимается куда быстрее меня. Я, естественно, пытался утешить себя тем, что я ехал весь день, и на мой велосипед нагружена куча всякого тяжёлого хлама. Во время вьетнамской войны Дженет и её муж Роланд решили круто изменить свою жизнь. Ушли с работы, купили земли в верхнем Нью-Йорке и коров и стали производить молоко. У них было около 70 коров, из них 40 дающих молоко. Ферма даже не была убыточной, но денег было впритык, и Дженет пошла работать медсестрой. И вот когда у неё была ферма, дополнительная работа и трое маленьких детей, она стала ездить на велосипеде. Ферму в какйо-то момент продали. Роланд стал риэлтором. Дженет два года назад пыталась проехать всю Америку на велосипеде, но 07.07.07 в Вайоминге на неё на всю скаку налетела антилопа. Дженет попаал в больницу с сотрясением мозга и сломанными рёбрами и поездку пришлось отложить. А так она на пенсии, подрабаетывает садовником в частном доме. И что же вы думаете? И в этом доме меня вновь вкусно накормили, напоили и спать уложили!
*
Карта(Гуглокарта сегодня особенно кривая, потому что у гугла очень странные понятия о велосипедных дорожках.)
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
( А теперь, собственно, отчёт. )
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
