Я уже столько раз воспевал ночное хождение под парусом (последний раз тут), что повторяться не буду.

Нет, не так.

Я уже много раз воспевал ночное хождение под парусом, но оно настолько прекрасно, что не могу не повториться.

Особенно мне нравятся длинные осенние вечера, когда сезон уже на излёте и в бухте никого нет. Когда ты окружён темнотой и тишиной — только нежный плеск воды за бортом — в мозгу щелкает переключатель, и он переключается на совершенно другую волну. На волну, на которой общаются вода, воздух, камни и звёзды.

Поэтому так отчаянно не хочется обратно на причал, и мы тянем время, выписывая галсы мимо аэропорта. Потому что там, за ним, каждое наше действие — включение двигателя, спуск парусов, скрип кранцев о край причала — убивает волшебство. Но в одиннадцать часов ночи неизбежное наконец происходит. Мы закрываем лодку, поднимаемся по трапу, выходим в город и идём кроссовками по асфальту. Ветер вокруг нас теперь просто ветер, и небо над нами — просто небо. Мы не слышим их голосов.

Но мы знаем: если мы вернёмся, они будут ждать нас на том же месте. Дело за нами.

( Read more... )

Давно я как-то не ходил под парусом ночью. А теперь осень, дни всё уменьшаются и уменьшаются, и вот на днях как-то получилось само собой: выдвинулись уже после шести, закат в 6:50, наши короткие сумерки просвистели мгновенно, и вот бац! наступает ночь, звёздная и безлунная; мы идём вокруг Длинного острова, днём в этом приятном маршруте нет ничего особенного, но сначала надо пройти через узкий фарватер с подводными скалами по обеим сторонам, он размечен тремя парами маленьких красных и зелёных бакенов, я рассчитывал, что успеем до полной темноты, но вот подишь ты, не успели, Серёга идёт с фонариком на нос и начинает высвечивать бакены, нащупывать их лучом света, светоотражающие полосы на них вспыхивают, и мы рулим лодкой по этим вспышкам. Вот фарватер пройден, мы поворачиваем и идём между островами, города уже не видно, но зарева от него достаточно, чтобы мы видели призрачные силуэты собственных парусов и чёрные глыбы островов на фоне чёрного неба, навигация здесь проста — держаться посередине между островами, ветер ровно позади нас, так кто мы ставим паруса по обоим бортам и скользим себе почти неслышно, никого вокруг, мы одни, только звёзды сверху и чёрные острова по сторонам. Проходим мимо Длинного острова и поворачиваем на обратный путь, Бостон виден теперь и ярко сверкает в ночи, опоры разрушенного моста размечены навигационными огнями, мы проходим в главный створ, красный справа, зелёный слева, потом вперёд мимо Очкового острова, и попадаем уже из мрака ночи в царство огней: ярко светится город, сверкает аэропорт, самолёты беспрерывно заходят на посадку, бакены мигают красными и зелёными огнями. Но других лодок всё равно нет, только паромы проходят пару раз и какая-то гигантская баржа выдвигается из города, а в остальном мы одни, вся бухта принадлежит нам и только нам. Ради этого прекрасного ощущения вполне стоит тепло одеться холодной осенней ночью.

Пару недель назад я помог доставить лодку, относительно маленький Pearson 26, в Провинстаун. Это где-то 45 морских миль, наверное. Бóльшую часть пути дул хороший юго-западный ветер, и лодка неслась на всех парах: шесть или даже шесть с половиной узлов. По-моему, это больше, чем её теоретический предел.

1.

Отчаливаем в полседьмого вечера. До заката ещё пара часов. Пока идём по Бостонской бухте между островов до Бостонского маяка, небеса решают показать нам своё лучшее представление. Пылающее закатное солнце. Яркие разноцветные облака. Тяжёлые тёмно-серые тучи со сверкающим ободком. Сумеречные лучи. Прочие чудеса Страны Прекрасных Закатов, которые не описать словами.

( Read more... )

Ночное плавание совсем непохоже на дневное. Ночь обостряет у человека все три главные чувства — зрения, слуха и одиночества.

Ночь в открытом океане медитативна. Держишь курс на нужный буй час, другой, находишь его, начинаешь держать курс на следующий.

В бухте всё так, но по-другому. Ветер свистит в парусах, лодка круто кренится, буйки следуют один за другим, только успевай их отслеживать, а пока с трудом успеваешь, есть же ещё неосвещённые буйки, они выныривают из темноты при свете фонарика, сноп брызг от очередной волны сверкает в его луче, и исчезают обратно в темноту безмолвными тенями, а за буйками невидимые мели и скалы, и не несёт ли на них течением, хорошо что темнота не абсолютна, при свете луны и отражённого от облаков сверкания большого города острова бухты видны чёрными призраками на фоне чёрного неба и чёрного океана, и пытаешься вспомнить, кто они, как выглядели днём, когда ты думал, что знаешь их, но тщетно, ночью всё по-другому, всё черно и незнакомо, только вокруг огоньки, где они, далеко ли, близко, буйки, маяки, другие лодки, огни аэродрома, городские огни на берегу, в бухте всё перемешано, отчаянно смотришь на навигационную карту, обязательно при свете красного фонарика, белый убивает ночное зрение, смотришь и пытаешься сопоставить огни на карте и огни в ночи, сложить головоломку, зелёный каждые две с половиной секунды, потом пара зелёный/красный каждые четыре секунды и следующая пара зелёный/красный с «быстрым» миганием, чаще раза в секунду, надо найти их в ночи, держаться в фарватере между буйками, зелёный слева, красный справа, а ведь они все мигают попеременно, одновременно не видны, отследишь один, потеряешь другой, я отсчитываю секунды, как мой давно покойный дедушка учил меня тридцать пять лет назад, считаю медленно и мерно, двадцать один, двадцать два, двадцать три, вот зелёный буй появляется наконец у левого борта, можно посветить на него фонариком и прочесть его номер, номера сделаны из светоотражающего материала, если над ними не поработали чайки, ярко сверкают в свете фонарика, и видишь, что это он, тот самый зелёный буй, которого ждал и наделся. Ночная навигация продолжается.

Вот как, скажем, выглядит ночью Оленеостровский маяк:



Он мигает раз в десять секунд, попеременно красным и белым светом. Успешной навигации!

В ночь на субботу пошёл первый серьёзный снег за эту зиму. Серое сменилось белым, и сразу радостно на сердце.

В субботу утром (снег ещё шёл) схватили с младшенькой лыжи и пошли прямо с крыльца — по нечищенным тротуарам, напрямик через школьное поле — в лес. Пока были в лесу, снег превратился в дождь и мы восприняли это как сигнал возвращаться. Всё-таки очень приятно, когда можно пойти прямо от дома. Особенно после нашего фиаско в Канаде. Сегодня опять ходили на лыжах, но уже не от дома: все тротуары почистили.

На вторник обещают метель эпических размеров: 45 см. снега, ветер с порывами 100 км/ч. Надеюсь, что у младшенькой школу отменят, я не пойду на работу и мы с ней вместе встретим бурю в лесу на лыжне.

Эти фотографии сняты в разных местах, в разное время (в течение последних дней десяти)* и разными объективами, но они об одно и том же. Сезон закончился, матросы сушат вёсла и штопают паруса, реку вот-вот скуёт льдом.

*(Но первая из них — сегодня, а значит, самое что ни наесть фото дня).

Линии в небе — это самолёты:



Я давно знал фокус, что если, снимая достаточно тёмную фотографию, максимально закрыть диафрагму, то все достаточно сфокусированные источники света станут звёздочками. Чем более закрыта диафрагма, тем больше лучей. Оказывается, результат зависит и от выдержка: чем она длиннее, тем длиннее лучи звёздочек.

А вообще, доложу я вам, зима на дворе. Пора переходить к студийным съёмкам.

Помнится, в прошлом году у меня были проблемы с ночным фотографированием с яхты. Как и следовало ожидать, проблемы решились легко: более светосильным объективом и более чувствительным сенсором.